Сообщение в приложении мессенджера WhatsApp подтолкнуло ребенка к суициду. От смерти девятилетнюю девочку спасла мать, раньше времени вернувшаяся домой, пишут "Криминальные новости".
Женщина в отчаянии: почти год она добивалась возбуждения уголовного дела в отношении того, кто распространил в сети ее личное фото, на котором она запечатлена вместе с дочерью. Снимок был снабжен клеветнической надписью. Однако в правоохранительных органах упорно заявляют, что не усматривают состава преступления в этом деянии. А в надзорном органе Марие Журавлевой посоветовали обращаться в суд в частном порядке.
— На кого подавать в суд, если вместо доказательств у меня только предположения, кто мог это сделать? — удивляется родительница. — Ведь мне неизвестно, кто автор рассылки.
— А вы сделайте экспертизу, — ответили ей.
Забегая вперед, скажем, что были и гражданский иск, и экспертиза, выводы которой подозрений Марии не подтвердили. Поэтому прямо в суде женщина была вынуждена подписать мировое соглашение с ответчиком, чтобы невольно самой не стать клеветницей.
События, между тем, развивались стремительно и едва не закончились трагедией.
— Прихожу как-то из магазина, а Ниночка на табуретке стоит перед распахнутым настежь балконным окном, — говорит Мария. — До сих пор перед глазами ее силуэт в этом проеме. Мы ведь на пятом этаже живем. Бросилась к ней: «Ниночка, что ты делаешь, зачем?»
Дочурка расплакалась, во дворе ее дразнят, насмехаются: а мы, мол, знаем, что вы с мамой мошенницы. В летнем лагере, куда она стала ходить на каникулах, один мальчик вообще до истерики довел.
Мария рассказывает, что кое-как успокоила дочь, объяснив, что на такие вещи не надо обращать внимания, поскольку это неправда, а распространять ложь могут только глупые люди. Девочка повсхлипывала еще немного и затихла. Но через некоторое время повторила попытку, наглотавшись таблеток.
По словам Журавлевой, мерзкая рассылка по странному совпадению появилась 1 июня прошлого года, в День защиты детей.
— По уже заведенной традиции мы с дочкой гуляли в парке, — рассказывает Мария. — Катались на аттракционах, ели мороженое, развлекались… И вот от подруги пришла СМСка, что в WhatsApp появилось оскорбительное сообщение в наш адрес.
В то время у Марии WhatsApp еще не было. Поэтому воочию увидеть рассылку она смогла лишь вечером, заглянув к знакомой. Увиденное повергло ее в шок:
— Кто-то взял с моей странички в «Одноклассниках» наш совместный с дочерью снимок и снабдил надписью, что это мошенники, которые заходят в магазины и дурят продавцов, их надо остерегаться. Можно было, конечно, отнести это сообщение к неудачной шутке и не придавать этому особого значения, если бы не одно «но»: никто не имел права использовать изображение ребенка без моего на то согласия. Во-вторых, последовавшая за этим общественная реакция превзошла все мыслимые и немыслимые пределы.
Мария поясняет, что поселок у них небольшой, почти все друг друга знают если не по именам, то в лицо уж точно: или живут рядом, или дети в одну школу ходят. Возможно, по этой причине появившийся в приложении снимок девочки и ее мамы получил широкое распространение: кто целенаправленно, а кто и бездумно пересылал его знакомым и участникам своих групп.
— Мы стали настоящими изгоями, --говорит Мария. — Только представьте, заходим как-то с Ниной в магазин, конфет хотели купить, а продавщица заявляет, что не будет нас обслуживать, потому что мы мошенники. Попыталась с ней спорить — на каком основании она такое заявляет, кто дал ей право устраивать дискриминацию? А дочка покраснела, слезы от обиды покатились, и мы ушли.
Мария рассказывает, что незадолго до появления «ватсаповской» рассылки у них случилась неприятность — дочь пожаловалась на расстройство желудка. Девочке вызвали «скорую», стали выяснять, что она ела. Остановились на курте, который Нина перед этим грызла.
— В упаковке осталось несколько кусочков, рассмотрев которые, я обнаружила плесень, — говорит Мария. — На следующий день я отправилась в кулинарию, где был куплен курт. К счастью, чек сохранился, на нем, правда, наименования самого продукта не было, стояли только сумма и дата, но, как я предположила, продавец должна была вспомнить покупателей и товар. А чтобы разговор не перерос в банальные пререкания, составила письменную претензию, на которую просила дать обстоятельный ответ.
Реакция продавца Журавлеву удивила.
— Вместо извинений и объяснений на меня стали кричать: «Что, посадила одного, теперь решила за нас взяться?» — рассказывает Мария. — Я просто развернулась и ушла, но письмо оставила.
Мария признается, что, хотя и была обескуражена такой встречей, сразу поняла, о чем идет речь: в позапрошлом году по ее заявлению за педофилию был задержан и осужден сосед, который звонил ей на домашний телефон и говорил непристойные вещи, невзирая на то, что трубку брала дочь Марии, а позже даже предлагал девочке встретиться с ним. Полицейские, которые поначалу также не хотели регистрировать заявление женщины, позже все же занялись расследованием и записали эти скабрезные и двусмысленные предложения взрослого мужчины к второкласснице. Под давлением неопровержимых улик вина соседа была доказана, и он получил приличный срок заключения.
В поселке, по словам Журавлевой, к этому событию отнеслись неоднозначно. Не все приняли сторону матери и осуждали ее за то, что телефонный «секс-террорист» получил столь суровую кару. Мужчина некогда работал в правоохранительных органах не на последних должностях, имел вес в обществе и большой круг знакомых.
— Многие из них стали в открытую порицать меня, чуть ли не митинги устраивали на улицах, едва завидев меня, — признается Мария. — Больше всех усердствовала его жена. Думаю, это отголоски той жуткой истории.
В подтверждение своих слов Журавлева приводит хронологию событий: неприятный разговор в кулинарии по поводу некачественного товара произошел 31 мая. На следующий день появилось сообщение в мессенджере, а еще через день Мария получила «ответ» на претензию, в котором, по ее словам, содержались угрозы.
Женщина сделала скриншот с экрана смартфона подруги и пошла в полицию, которая, как уже было сказано, никаких мер не предприняла. После чего в семье Марии последовали страшные события — одна неудачная попытка суицида дочери, затем вторая. Однажды, вернувшись с работы, Мария застала Нину с ворохом упаковок от лекарств. Успела вызвать «скорую помощь».
— В общей сложности она выпила около ста пилюль, — рассказывает женщина. — Достала домашнюю аптечку и принялась глотать все подряд: средство от кашля, от головной боли, витамины, антибиотики — все, что там оказалось. Вокруг лежали уже пустые коробочки и баночки. Хорошо, что в тот день я пришла с работы раньше обычного. Страшно представить, что было бы в противном случае.
К счастью, все закончилось более-менее благополучно, девочку отвезли в больницу и промыли желудок.
— Она ведь и записку оставила, которую я позже нашла в ее тетрадке, — говорит Мария. — «Не хочу жить, мальчики и девочки издеваются надо мной». У меня у самой горло перехватывало, когда дочь рассказывала о том, как кто-то из друзей отвернулся от нее. Чего стоит хотя бы один случай, о котором мне стало известно не сразу. У Ниночки в классе есть хорошая подруга, которая живет в одном подъезде с моей мамой. Однажды Нина пошла к бабушке и встретила эту девочку, та спускалась с папой по лестнице. Нина бросилась к ней, чтобы обнять, но одноклассница отстранилась, а ее отец и вовсе отмахнулся от нее портфелем, как от собаки: пошла, мол, отсюда прочь. Дочь была в шоке, долго не могла прийти в себя, переживала и нам ничего не рассказывала. Пока таблеток не наглоталась. Я теперь часто думаю, насколько люди могут быть легковерными или, наоборот, злыми и жестокими. Ну как можно слепо повестись на дешевую инсинуацию, да еще так вести себя по отношению к ребенку? Где у них ум, сердце, совесть?
Уже в полном отчаянии Мария нашла в интернете телефоны служб, призванных защищать и помогать детям, оказавшимся в трудной ситуации.
— Звонила на «111» и на «150», первую службу курирует Загипа Балиева, вторая находится под патронажем Аружан Саин, — рассказывает родительница. — Поначалу операторы под всевозможными предлогами вежливо мне отказывали либо просили подождать, потом стали узнавать уже по голосу, наконец, пообещали, что, раз я такая настойчивая, они примут меры, пообещали прислать мониторинговую группу. Правда, прошло больше месяца, но никто к нам так и не приехал. Новый срок, о котором мне было заявлено: до конца апреля. Только я уже не очень верю, что кто-то защитит нас от всей этой клеветы, косых взглядов и открытой неприязни.
— Моя электронная переписка с Аружан Саин и юристом службы «150» также оказалась безрезультатной, — говорит Мария. — Я даже успела поругаться с операторами этих защитных фондов, когда они пытались меня футболить. Вас, мол, много, и мониторинговая группа везде побывать не успевает. «Но у меня ведь одна дочь, и я тоже хочу получить помощь», — возражала я. Тем более, что на всех сайтах рекламируется эти службы поддержки.
После случаев суицида Нины прокуратура все же дала распоряжение возбудить уголовное дело по доведению до самоубийства несовершеннолетнего ребенка. Кто занимается расследованием, производились ли уже какие-то действия, Мария не знает.
— Мне из полиции позвонили и предупредили, чтобы по первому зову явилась, — говорит Мария. — И снова — тишина. Поэтому я и решилась обнародовать всю эту кошмарную историю, которая приключилась с нами. В поселке мы как затравленные. Неужели нельзя найти того человека, который превратил нашу жизнь в кошмар? И это притом, что мы едва оправились от предыдущей напасти, свалившейся на наши головы. Помогите!
Татьяна ЛЕБЕДЕВА